Человек на войне. Часть 2. Цветы и пулеметы

Продолжаем публикацию мемуаров бойца Первой мировой войны Корнила ШАДРИНА, которыми любезно поделилась его внучка новочебоксарка Ирина Львовна. В первой части (“Человек на войне. Часть 1. Иду за родину”, “Грани” № 92 от 17 декабря 2022 года) участник войны рассказал о подготовке к боевым дей­ствиям, сейчас же речь пойдет непосредственно о его пребывании на фронте.

Корнил ШАДРИН, участник Первой мировой войны:

— Какая получилась картина: когда мы приехали во Францию, нас встречали с цветами, а по отбытию провожали пулеметами. Хотя мы Франции ничего плохого не сделали, защищали ее вместе с тамошними солдатами. Сколько нас всех полегло на полях Шампани и сколько именно русских солдат! Тех, кто сложил свои головы на чужой земле. Ради мира во всем мире.

Бросало, как щепку

В Архангельске нас, солдат, по­грузили на французский пароход “Мингрелия”, который в трюмах перевозил уголь. Мы разместились прямо на полу. 

Белое море, затем Баренцево, край Северного Ледовитого океана и Атлантический — всё это пространство нам предстояло пересечь.

На второй день уже стали чувствовать качку, или морскую болезнь. Более слабых начало рвать. Некоторые болели всю дорогу, лежали, почти не вставая.

Иногда выходили на палубу, смотрели, как солнце восходит из воды и заходит обратно, видели стаи летающих рыб и фосфоритовых моллюсков, которые ночью создают невероятной красоты полосы фосфорического света.

На 9-й или 10-й день плавания началась буря. Наше судно бросало, как щепку. Шли волны, похожие на горы. Когда пароход поднимался на гребень такой волны, его нос клонился в другую сторону. А когда винты судна работали в воздухе, оно тряслось, как в лихорадке, и потом летело в пропасть. Не видать было ничего: всё вокруг черно, как яма. Хорошо, что на палубе всё было закреплено, трюмы закрыли брезентом. 

Так нас болтало полторы сутки. На второй день бури к нам подошел английский крейсер: с нашего корабля были даны позывные SOS. Британцы прошли с нами параллельно часов десять, а потом ушли в другом направлении, так как буря стала утихать. 

На пароходе для нас варили суп. Но нам он казался каким-то пресным, невкусным. Еще нам выдавали ржаные сухари, которые мы предпочитали супу. Несмотря на качку, всю дорогу с нами проводили занятия по словесности. А также мы несли караульную службу у денежного ящика.

На 15-е сутки прибыли во французский Брест.

Восторг и газ

Первое, что нас поразило, — перемена климата. Когда мы садились в Архангельске в сентябре 1916 года, был дождь, холодная погода. Во Франции же светило яркое солнце, на деревьях — фрукты, как у нас в начале августа.

Как только мы сошли с парохода, нам сразу дали винтовки. После сильной качки мы еле шагали с ними, казалось, что до сих пор штормит. Да и выглядели мы не очень, форма была испачкана, помята. 

Из порта на вокзал мы прошли через весь город. Французская публика встречала нас приветливо с балконов и тротуаров. Горожане бросали нам цветы и кричали: “Вива ля Рюсь”. А некоторые французы нас принимали за американцев, ведь на картинках русских мужиков изображали всегда в длинном зипуне и с бородой. А у нас не было ни того, ни другого.

Нас привели на вокзал и погрузили в вагоны. Повезли по направлению к фронту с запада на восток. В одном из лагерей мы немного отдохнули и привели себя в порядок. Потом полки стали занимать позицию в городе Мурмелон-Легран в провинции Шампань. 

Наш батальон стоял в двух километрах от этой позиции. Задача была каждый день ремонтировать дорогу, которую немцы бомбили постоянно. А кроме как по ней всё необходимое на позицию доставить было невозможно.

Одно время немец пускал газы, так что много жертв было в полку. Еще у нас был настоящий медведь, которого совсем маленьким привезли с собой из России. Он ходил свободно по траншеям. Когда же пустили газы, Мишка, как его прозвали, всей тушей зарылся в землю и не вылезал оттуда два дня. Так мы стояли на позиции до февраля 1917 года. 

Теперь с правами

В этом месяце для отдыха нас направили в тыл. В это время в России свершилась Февральская революция, свергли Николая II. Французы, приветствуя нас, постоянно говорили: “Русь революцион, Николя капут”. А мы ничего не знали особо, редко кто из солдат мог читать французские газеты. Иногда лишь нам давали русскую прессу, выходившую в Париже.

На отдыхе в тылу мы пробыли не более недели, и нас опять отправили на фронт.

Русское командование боялось, что солдаты узнают о революции в России и будут требовать свои права. И всё же начальство стало объявлять приказами, что гражданские права теперь у нас всё же есть, отменены “ваши благородия” и “ваши превосходительства”, и теперь титулование такое: “господин генерал”, “господин полковник”. А вообще о том, что происходило в России, мы узнавали спустя месяц, а то и более.

Далее пошли открытые собрания, стали выбирать депутатов из солдат и офицеров в ротные и полковые комитеты.

Прорвались и погибли

Политика политикой, но война продолжалась. Нас бросили на фронт около города Реймс, где французскому командованию надо было взять одну высоту. Там были сильно укрепленные позиции немцев.

Подступ к высоте был открытым и хорошо простреливался противником. Нашу дивизию бросили по фронту всего наступающего участка. А в резерве шли французы. После артиллерийской подготовки русские пошли в атаку и забрались далеко в тыл нем­цев. Но французы не поддержали наш прорыв. Немцы ударили с флангов. Сколько же русских солдат там полегло убитыми, сколько было раненых — и не счесть. 

После этого наступления нас опять направили в тыл.

Блеск и разврат

Весной 1917 года нам дали отпуск на неделю. Наша группа состояла из 15 человек в сопровождении переводчика, ведь мы знали по-французски всего несколько слов.

Приехали в Париж под вечер, разместились в номерах. На второй день составили план осмотра достопримечательностей: Эйфелева башня, церковь Наполеона, где хранится его гробница, площадь Коммунаров, аристократические рестораны и магазины.

Меня поразило такое скопление народа, непрерывное движение. А еще больше удивила местная распущенность. Молодые женщины открыто предлагали свои услуги, а девчонки 13-15 лет продавали на улице открытки неприличного вида.

Летом же мы находились то в тылу, то в разных лагерях. За это время какие только не побывали у нас агитаторы! Большинство из них агитировало продолжать воевать, но солдатам это уже надоело. Мы хотели вернуться в Россию, чтобы решать свою дальнейшую судьбу дома. 

Героев — под конвой

Когда на родине свершилась Октябрьская революция, нам предложили такие условия: первое — записаться в Иностранный легион на три года, второе — пойти на работу, рыть траншеи. А если и на это не согласны, то пригрозили отправить в Африку, уже на принудительные работы.

Конечно, до первых двух вариантов очень мало было охотников. Тем более у нас были ружья, пулеметы, легкая артиллерия, другое военное имущество. Французское командование предложило разоружиться, и тогда нас отправят в Россию, погрузив на пароход. Мы согласились. 

В конце ноября 1917 года наш лагерь окружила конная жандармерия и приказала строиться по четыре вне зависимости от части, в которой служил. Получилась очень длинная колонна. Нас погнали на железнодорожную станцию. Она тоже была окружена жандармами, только уже с пулеметами.

Погрузили в вагоны. Жандармы называли нас большевиками, так как мы не хотели больше воевать, хотя большевиков среди нас вроде бы и не было ни одного. Так добрались до Марселя. В его порту под усиленной охраной нас провели на пароход. И мы поплыли, но, увы, не на родину.

От редакции

В ближайших номерах газеты “Грани” мы продолжим публикацию воспоминаний Корнила Шадрина.  Если у вас есть фото, письма, вы готовы передать рассказы предков о временах Первой мировой войны, пишите на электронную почту [email protected] . Можно также по­звонить по номеру 73‑31‑50 или лично прийти в редакцию газеты “Грани” по адресу: ул. Советская, 14а.

СПРАВКА

Экспедиционный корпус русской армии — обобщающее наименование экспедиционных войск Русской Императорской армии, участвовавших в Первой мировой войне на территории Франции и на Балканах по инициативе союзников по Антанте.

Особые экспедиционные войска РИА включали в себя 750 офицеров и 45000 унтер-офицеров и солдат, которые прибыли в течение 1916 года во Францию. 1-я и 3-я особые пехотные бригады были отправлены на фронт в Шампани, 2-я и 4-я — на Салоникский фронт в Македонию.